Случайный человек

Я хочу быть простым человеком и любить обычной человеческой любовью, а не только строгой, Божественной любовью — отрешённо, в тисках запретов. ...В этот момент я понимаю, что отстаиваю свои слабости и повинуюсь им.

Говорят, в тихом омуте черти водятся. Так что же теперь? Не любить мне тишины и спокойствия? Лишить себя внутреннего мира и стремиться к суматохе? Лихорадочно паниковать?

Тем, кто открыл для себя Бога, размышление о Нём становится частым явлением, ведь только размышляя об Этом, можно ощутить наибольшую уверенность, чем во всём остальном, потому что Это — идеал, и он непогрешим. Опираясь на Это, человек чувствует внутреннюю правоту и неопровержимость, испытывает высшие светлые чувства — а это то, на что можно и нужно надеяться, и от чего отступать не следует, а только тянуться выше, стремиться дальше и глубже постигать эти идеалы.

Умные люди часто несчастны потому, что много лишних мыслей имеют, которые мешают сосредоточиться на том, что делает их счастливыми, добрыми, — мешают думать и чувствовать хорошее в полной мере.

Я раньше не понимал значения направленного мышления, хотя знал о такой необходимости. Для меня это было чем-то неуловимым и зависящим от чего-то другого, а не меня самого. Я просто рассуждал о многом, не вдаваясь в последствия этих рассуждений и несмотря на порой особую их утончённость, способных приносить свои плоды познания. В каком-то смысле я был более искренним, потому что это, многое, проходило через меня беспрепятственно и я всё это испытывал на себе — верил, что такова реальность. Теперь же мне очевидна прямая связь в направленном мышлении — в большей степени только о хорошем и стараюсь думать и поступать таким же образом.

Мне приснилось однажды, как я говорил с Богом... или это была моя совесть... И никогда до этого я не знал столь прекрасного чувства, которое после этого зародилось во мне и с каждым днём разрасталось всё больше и больше.

Порой я переживаю из-за того, что когда наступит тот самый момент и мне нужно будет высказать всё самое главное и важное — дать заключительный ответ, от которого будет зависеть многое, — то я не смогу открыть и рта, чтобы вымолвить и слова. Это кажется мне обычным страхом, с которым каждый из нас должен совладать перед самим собой в собственной жизни и абсолютной ответственности перед ней.

Поймал себя на мысли: “Неужели я умничаю, чтобы оправдать свои силы и труды, потраченные на самопознание вместо самоудовлетворения?” И если так, то это желание выказываться перед другими и есть самодовольство, просто перешедшее из одной плоскости удовлетворения в другую — из физической в умственную. Это настоятельно необходимо пресекать, иначе силы, потраченные на собственное улучшение, растрачиваются впустую.

Молодым людям хочется самоутверждаться, и это ни есть какое-то никому неизвестное ранее откровение. Их жизнь только “закипает”, и они ищут возможности собственной реализации, где бы их самих и их возможности оценили по максимуму, хоть эти возможности ещё “сырые” и только-только раскрываются, тем самым растрачивая иссякаемый запас энергии на самоопределение, что, казалось бы, вполне естественно. Но, копаясь в мусоре человеческих мыслей, нам — молодым и взрослым — кажется, что мы стали со временем лучше понимать себя, и останавливаемся: кажется, что самоопределение уже случилось, и то, что мы есть теперь, — это наше истинное “мы”, и от подобных убеждений застреваем в пучине собственного невежества. Необходима смелость продолжать, как энергичным юнцам, без страха перед будущим идти вперёд, чтобы становиться ещё цельнее, яснее и понятнее самим себе. И это не просто этап взросления, а всецелый путь жизни — стремление к самопознанию.

Как бы ни были полезны те нравственные идеалы и высшие моральные ценности, суть того, что мы называем Богом, всё же относиться к этому нужно без фанатизма, размеренно, тихо и спокойно, не дурманя себе голову, не впадая в припадок, не привязываясь насильно. Хоть и влияние на жизнь человека оно имеет бесконечно большое, но и саму жизнь нужно также попытаться понять и прожить своим умом, ощутить своими чувствами, довериться себе в том числе, а не предаваться абсолютному забвению, ведь оно и так неизбежно наступит.

Смотрю и вижу, как рабы отстаивают чужую культуру, словно свою собственную, и принижаются перед другими народами, потому что о своём достоянии не знают, не понимают, противятся ему.

Порой обидно оттого, когда вижу, как наши русские люди раболепствуют перед другими народами, считая их лучше и выше себя, стремятся причислить себя к ним, равняться на них. А всё лишь оттого, что сами себя принизили в отношении других несправедливо и не знают, не понимают достояния собственного, своей культуры, своего языка, своей души.

Вполне возможно, что человек открыл облик Бога, чтобы возвыситься над другими и злоупотребить этим величием в делах своих нечистых; но коль чужая душа — потёмки, то можно и нужно лишь надеяться, что подобное негодяйство не пройдёт бесследно для таких надуманных лицемеров и получат они по заслугам за то, что решили они за спиной Бога наживать себе довольства и гордыню свою утешать — словно ребёнок, сосущий молоко матери, желающий при этом её смерти, как даже паразит не поступает. И в то же время ведь это и есть худшее — быть у Бога за спиной, а не в сердце Его и не в светлой душе Его пребывать. И потому такие уже обречены, как говорится, на муки вечные.

Нет ничего ужаснее того, когда Божественную силу используют для собственного мщения и, с высоты Божественной, в лице ангела, обрушивают всю затаённую злобу и ненависть на себе подобных — столь презренно, цинично и кощунственно.

Ставить себя в выгодном свете проще всего, однако в этом нет роста — это застой, это не побуждает к развитию и поискам. Но приносить себя в жертву — значит идти вперёд. Есть страх и смущение перед своей нелепостью, глупостью, слабостью, возможностью допустить ошибку, а также усталость и негодования оттого, что снова и снова придётся начинать всё сначала, но только так и приобретаются все высшие качества человека: через потери, разочарования и страдания. Вы решили, что вам многое ведомо и проницаете глубоко, но только никто не может знать, какова та глубина, и не окажется ли то многое, ведомое, лишь тенью части неведомого.

Я являлся свидетелем случая, когда первоклашка, бегая по школе во время перемены, был пойман за руку директором школы и вынужден был выслушивать в свой адрес слова о поведении и нравственности — сердито и требовательно, с целью воспитания, как, казалось бы, и требовалось поступить высокому званию директора. Но что же произошло на самом деле? Маленький человечек, который совсем недавно только научился ходить и мало-мальски общаться на языке своих родителей, теперь пытается внимать какие-то серьёзные речи, о которых и понятия не имеет, и от чего стал чувствовать за собой лишь неосознанную вину: это только смутило и огорчило его, удалило от состояния любви в себе и ко всему, что его окружает, а та душевная лёгкость, которую когда-то знал и сам его нравоучитель, пропала. В то же время сколь многие взрослые не до конца понимают или не понимают вообще столь непростые, хоть и важные понятия морали и нравственности, но с пеной у рта почему-то придираются к светлым чувствам детей и прочих людей

Очень многое, пока что или вообще, просто невозможно объяснить научно, основательно. Но, прибегнув к понятию Бога, тайн становится на порядки меньше, и многое находит ответ. Странно, почему некоторые люди желают и продолжают оставаться в неведении, если это самое, многое, можно понять, и путь этого познания прост и ясен. Стоит, конечно же, учесть, что познание это иного порядка. Оно необходимо человеку здесь, на земле, а не где-то там, в неведомом, куда стремятся все якобы учёные умы.

Высшие светлые чувства переполняют меня, слегка дурманя голову своим великолепием. Оттого, видимо, и забылся.

Зачем же я вновь нашёл путь любви к жизни? Ведь вместе с этой любовью я обрёл и страдания, мучения и страхи эту самую жизнь потерять... Я не хочу, чтобы это, прекрасное, кончалось!.. Но разве было лучше жить холодным бесчувственным камнем, искренне желающим смерти потому, что всё остальное лишено смысла? Я убедил себя, что жизнь чудесна, и она действительно может таковой являться, если не думать о смерти и боли... В некотором роде это — дуалистическое заблуждение, потому что ни один из этих взглядов на жизнь не удовлетворяет целиком: либо ты счастлив и любишь жизнь, забывая о мрачной стороне жизни, либо уже наполовину мёртв и любые намёки на жизнь уничтожаются в своём зародыше, дабы освободить от страданий.

Тема абортов разделила человечество на две части: на тех, кто "за", и тех, кто "против". Иногда, в особо острых случаях, это разделение становится ещё более очевидным и основательным. Например, какая женщина хотела бы родить от насильника? Желает ли кто воплотить свой кошмар в реальность? Но ведь это жизнь, не убий! Однако подобные сценарии скорее исключение, чем правило, а оправдать аборты пытаются в большинстве случаев совсем по иным причинам: когда люди сперва, словно собаки средь бела дня, сношаются ради сиюминутного удовольствия, а затем невинных детей нарезанными кусочками из утробы матери достают и утилизируют, как биологические отходы, дабы ничто не мешало жить как прежде. То есть стремление к удовлетворению своей ненасытной похоти становится причиной раздора между людьми. Прискорбно это особенно для женщины, которая в сути своей, являясь оплотом жизни, становится нечто противоположным — родительницей смерти. Но и мужчин я также не оправдываю. Отчасти это мо

Я пытался говорить с людьми моложе меня, пытался донести до них, как мне кажется, разумные мысли, чтобы не заблудились они по жизни и не свернули на дорогу скверную, и этим самым смогли уберечь самих себя от многих недугов и мучений. Но кто же думает о нравственности в свои 16 лет? Порой мне кажется, что каждый человек должен пройти одни и те же этапы жизни, связанные с трудностями и страданиями, чтобы понять смысл счастливой и разумной жизни. Увы, не многие проходят эти испытания: кто-то отчаивается и теряет надежду, кто-то просто ломается, как прут об камень, и из-за своей слабости они становятся беспомощными перед обстоятельствами, ввергающими их во все тяжкие. И, к сожалению, часто можно увидеть, как далеко человек уходит от жизни праведной, считая свою бессмысленную и пустую жизнь естественной. Но нет нужды и смысла в том, чтобы винить кого-то в этом — это было бы весьма неверно, к тому же я и сам далёк от жизни праведной, сколько бы я ни посвящал себя этому пути. Единственно верн

Человек настолько мал и глуп, что осмеливается возвышать себя столь высоко, что несоизмеримо с его силами и умом. Маленький слабый человек хочет считать себя главой жизни, её началом; он ставит себя во главу угла агрессивно и самоуверенно. Но как же часть чего-то всеобъемлющего, необъятного может быть больше этого? Человеку стоит прислушаться к природе, Вселенной и тому, что ещё больше и выше этого — безграничному, вечному, — покориться этому, принять и смириться.

Основы подменены. Невежды блуждают в лабиринтах бесцельно, творят дела скудные и не понимают, почему жизнь столь несчастная.

Пусть дураки говорят, а более глупые их слушают, в то время как умные и мудрые действуют.

Я не знаю ни одного человека, который бы не предавал. Не предавал бы самого себя, свои мечты, свои идеалы, свои мысли, а других людей и их надежды подавно. Нужно просто постараться увидеть, как часто мы отворачиваемся от одного и поворачиваемся к другому на протяжении всей своей жизни, порой даже не задумываясь об этом. За всеми этими изменами стоит сильное внутреннее желание самоосуществления, чувства удовлетворения, страха и выживания. Отнюдь это не слабость и не всегда порочная душа.

Всё как всегда: доверяешь людям, относишься к ним искренне, а они тебе лгут или предают.

Меня часто склонны не воспринимать всерьёз, и, наверное, в этом нет ничего удивительного, учитывая мою внешность едва созревшего юноши с худощавым телом и тонким лицом, хотя годы, прожитые мной, являют собой большее. Впрочем, это стало делом привычным, и мне, к слову, не хочется кого-то переубеждать в чём-то и разочаровывать чужое видение себя, ведь такой с виду юный мальчик совсем безобиден и наивен, он не несёт в себе опасности; он послушен, молчалив, смирен и кроток, с таким всякий захочет проявить доброе намерение или злоупотребить им. Пусть люди сами доходят до неожиданных откровений, в этом больше терапевтического толка для них самих же. А вот быть молчаливым, смиренным и кротким — это вообще хороший пример, к которому стоило бы стремиться, в том числе и мне самому.

Хороший человек никогда не скажет, что он хороший. Плохой же человек никогда не скажет, что он плохой.

Только в трезвом рассудке может говорить голос совести.

Так же как и самый маленький ребёнок, так и всё человечество нуждается в отце.

Мне, как всегда, нечего сказать.

Каждый день мы либо стремимся к своей судьбе, либо бежим от неё.

Успех неизбежен.

Я слышу смерть, ведь она всегда рядом.

Всё, о чём я могу говорить теперь, есть лишь Бог и моё обретение и растворение в Нём. Это сплошная любовь и величайшее ощущение блаженства.

Бог — это состояние бытия, но человеку оно недоступно в своём абсолюте, поэтому это вопрос веры. А вера — это величайший дар человека. Так зачем же вы сами в себе предаёте Бога своим узколобым неверием? Иногда мы просто должны верить, что нам возможно многое из того, что возможно Богу, тем самым мы приближаемся к Нему в своих добрых делах и добрых намерениях.

И если уж выбирать, быть с Богом или без Него, то лучше я буду с Богом, чем без Него.

Он всегда был и есть.

Мы настолько боимся признаться самим себе в Боге, что готовы начать отрицать Его, тем самым собственноручно обрекая себя на жизнь в мрачном лабиринте разочарований и лишаясь неисчерпаемого источника вдохновения внутри самих себя, своего естественного состояния нашего существа — любви.

Сложно порой понять и признать свою неправоту, но время призывает голос совести, который указывает нам наши неправды. Так и невозможно сразу понять своим слабым человеческим умом, что такое Бог, потому что сперва это нужно ощутить, в это нужно просто поверить. Всё зависит лишь от того, насколько вы открыты, чтобы это в себе принять.

Чтобы взрастить, нужно посеять.

Идея без опыта почти ничего не стоит, так же как и опыт без идеи.

Даже у свободы есть свои правила.

Как же я устал от этого “я”...

Либо жизнь, либо смерть.

Наличие воли и нравственных начал и делает различие между человеком и животным.

Человек никогда бы не смог размышлять о Боге, если бы он не был к этому изначально предрасположен.

В самоконтроле рождается качество.

Жизнь — это динамика. А вы — это процесс. Время действовать!

Вы можете говорить что угодно и сколько угодно, но только ваши действия подтверждают или опровергают вами сказанное.

На протяжении всей своей жизни не забывайте постоянно задавать самим себе вопрос: являетесь ли вы хорошим примером человека?

Всегда есть последствия.

Чужое нам отвратительно, ведь оно не наше. Своё может проникать в чужое, но не может его преобразовать, поэтому нам отвратительно чужое. Но чужое может не только проникать в своё, но может также и преобразовать его. Мы должны стать чужими, чтобы преобразовывать и своё, и чужое. Мы должны стать отвратительными самим себе.

Нигде иначе, чем здесь и сейчас, я благодарен в доброй печали.

Мир прекрасен на вид, уродлив по своей сути и пуст по содержанию. Эта реальность скорее отвратительна, нежели привлекательна. Мы пытаемся своими мыслями зацепиться за одобрения, но они вечно тонут в зловонной пучине бытия, разукрашенной в цвета радуги. Та малая радость — лишь тень мрачного ощущения жизни.

Прошлое тяготит. Будущее способно заблуждать. Настоящее — это тяготящее заблуждение.

Кто-то определяет вещи; других же вещи определяют сами.

В грехах спасение и погибель моя, ведь погибель и есть моё спасение.

Не переставайте открывать в себе новые способности, потому что в вас они неисчерпаемы.

А ведь я говорил вам, но вы не слышали; а когда поступали по-своему, то считали меня виноватым.

Я существую. Я не мог не существовать. Так должно было случиться однажды.

Я бы мог стать человеком, а стал нечто большим, большим, чем ничто, — стал представлением о себе самом, воплощением своей иллюзии.

Однажды один человек сказал мне, что в моём взгляде есть нечто бесноватое, и это расстроило и огорчило меня; я не мог этого понять и не мог с этим согласиться. Но теперь на моём лице улыбка, ведь я принял в себе того беса.

Истинная вера непоколебима, и неважно, чему она посвящена. Ей не нужны доказательства, она прямолинейна, тверда и упряма, в отличие от ума, который можно обмануть, переубедить и которым можно манипулировать. Вера — это великая сила, и слаб тот, кто её в себе не имеет.

Не обращать внимание на то, что происходит в мысленном потоке, — это значит стать бессознательным. И здесь (в бессознательном) мы можем называть своё безумие невероятным чудом или проклятием.

Борьба с самим собой — это двустороннее действие, разрывающее нас на части, а не делающее нас чем-то целым. Но и абсолютное соглашательство, как и абсолютное отрицание, неприемлемо в силу своей слепоты. В итоге выход лишь один: воспарить над умственным безумием, которому мы постоянно предаёмся, называя это мышлением. Но процесс мышления нельзя остановить сознательно, за этим стоит только смерть, и в её обители нам нет места. Становится очевидным, что мы брошены в этот мир, чтобы погрузиться в собственное безумие.

Наслаждаюсь своим превосходством, даже если оно мнимое. Но хотелось бы верить, что всё же есть чем наслаждаться и, может быть, даже заслуженно, и что я вообще могу испытывать чувство наслаждения или чувства вообще. Это приводит меня к мысли о моей гордыне, которую я всеми силами стремлюсь обуздать, вместе с моим стремлением духовно ожить и проникнуть в этот мир — словно демон, запертый в магической шкатулке: такой же порочный и гадкий, желающий блаженств и удовольствий.

Мы живём именно той жизнью, которой и хотели бы прожить на самом деле, думая о том, что можно было бы жить иначе. Но вернее было бы сказать, что мы живём именно так, как умеем и понимаем; а понимаем мы немногое, поэтому и живём именно так, как имеем. В течение жизни мы пробуем прожить свою жизнь по-разному, находясь в поисках лучшего варианта для своего существования.

Я свободен в своих мыслях, действиях и поступках, но они постулируются внутренними убеждениями, которых я придерживаюсь. Это есть целостность, основа и стержень свободного человека, понимающего, что такое свобода.

Жить предубеждениями — это значит жить прямолинейно, без оглядки по сторонам, не имея дорог назад; искренне верить до глубины души всем своим существом в правильность своих поступков, действий, мыслей; абсолютно принимать свою жизнь. В противоположность этому являются те, которые предоставляют всё сомнению, много размышляют, находятся в постоянном поиске, что, казалось бы, открывает для них безграничное множество дорог, по которым можно пойти, и возможностей, как прожить свою жизнь; и что, скорее всего, такие лучше понимают устройство мира и знают больше, чем первые, но в то же время может сложиться впечатление, что они блуждают в лабиринтах бытия бесцельно.