Случайный человек

 Всё, чего заслуживают люди, это могилы.

 Я каждый день могу наблюдать как в себе, так и в других, что всегда есть возможность поступить по совести и поступить против совести. И мои частные наблюдения говорят о том, что люди используют понятие совести как прикрытие и явно идут против той самой настоящей, нашей внутренней чистой совести. Каждый день я пытаюсь искать плюсы, те самые цветы нравственной жизни, которые бы меня убаюкивали жить спокойно без всяких треволнений, но вместо этого я всё время, вольно и невольно, сталкиваюсь с тем и убеждаюсь в том, что только могилы являются единственным и справедливым местом для наших жизней.

 И даже читая возвышенные и спасительные для души строки о любви, о Боге, о праве и справедливости и тому подобное, я всё равно обнаруживаю отчаяние, от которого я бы и хотел скрыться в служении Богу, и к чему, казалось бы, я подготовлен — и знаю свой долг, — но нет во мне решимости, чтобы долг этот преисполнить.

 Сколь много людьми было сказано высокопарных слов, внушающих надежды, что мир, общество и человек могут преобразоваться, что возможен момент перехода жизни на новый уровень — тот уровень, где правит любовь и нет насилия. Сколь искренне и глубоко я не желал бы этого, но почему-то не могу найти в себе твёрдой частицы, на которую я бы мог опереться и сказать: “Да! Это возможно”. Жизнь, увы, не из того рода вещей, что исходят из желания.

 Рождение новой жизни бессмысленно: оно (творение жизни) ведь всё равно умрёт; а помимо этого может родиться больным и изуродованным, и в итоге также, но отмучившись втрое сильнее, умрёт. Но даже если, скажем, родился вполне себе обычный человек, то в чём радость? Разве не станет он таким же алчным, злобным, думающим о себе существом, приносящим в этот мир очередное горе?

 После вашей смерти вся последующая жизнь уже будет идти без вас, без вашего участия, разве что если вы не оставили после себя какое-то наследие, которое способно влиять на что-то в жизни и о котором вообще известно или которое вообще имеет какое-либо значение. Жизнь просто идёт своим чередом, а мы — временные поселенцы, которые вынуждены как-то приспосабливаться в этом мире. Основу этих приспособлений чаще всего мы называем логикой, из которой вытекают многие наши аппараты вычисления жизни. Жизнь же вьётся по своим уже сплетённым верёвочкам, и, в общем-то, безвольно, покуда та же логика оказывается скупым приспособлением в открытии тайн самой жизни. Смерть же просто холодный бездонный колодец, где стоит время и весит мрак. Там нет ничего и ничто не нужно.

 Амиель прекрасен! Это нежнейшая мысль Европы, это воодушевлённый Чоран — ещё один созерцатель, ещё один беженец из этого побитого и ругаемого мира, но более, как может показаться, проницательный и понимающий, благодаря своей глубочайшей любви и приверженности к Богу.

 Я просто прихожу, оставляю свой след и ухожу. И даже если этот след может оказаться небесплодным — мне всё равно. Мне куда важнее посеять как можно больше. Я не забочусь о всходах. Пусть будет что будет. Мне же важно выжать всего себя вусмерть в каждом важном деле, которое определено для меня высшей идеей моего сознания в конкретный момент хрупкого времени. Затем я просто иду дальше, потому что стоять на месте недопустимо, это запрещено жизнью. Всё, что бездействует, уже мертво. ...Так мог бы я думать. Ну а я, закрытый меж двух дверей, жизнью и смертью, глупо топчусь у порога и описываю какие-то сомнительные вещи в одну строку с бесплодием.

 Мне очень понравилась одна строчка в моей медицинской карте, когда я лечил свою давнюю травму: “Сознание ясное”.

 Смертельно живой... просто находка для охотников на неврозы.

 Я бы не хотел иметь ничего общего с людьми, не хотел бы быть человеком, не хотел бы быть вообще.

 Многое перестаёт нуждаться в обсуждении и спорах, если уделять внимание значению слов вплоть до этимологии. Откройте толковый словарь и прочитайте, к примеру, что гомосексуализм — это половое извращение. Уяснив подобное, тема гомосексуализма перестанет быть темой обсуждения, где извращённые люди будут пытаться убедить других в том, что быть гомосексуалистом — это нормально, а станет темой осуждения половых извращений и отправной точкой для избавления людей от деструктивных и непристойных форм поведения, то есть их выздоровления. Помимо этого хорошо известно, что половые извращения всегда сопряжены и с другими отклонениями, и если являются не побочными факторами, то могут являться предпосылками к ещё более тяжёлым отклонениям как педофилия, зоофилия или даже некрофилия и что угодно ещё. Это всегда между собой сопряжено в той или иной форме, поскольку, допуская хотя бы одно из отклонений, снижается порог допущения и до всего остального. Поэтому все, кто отстаивает гомосексуализм, отчаст

 Некоторые даже не знают, что пусты изнутри, но вполне уверены, что полноценны.

 Разница между людьми заключается лишь в информационной составляющей их сознания. Тезис о том, что сознание определяет бытие, отчасти верен.

 Тяжесть бытия имеет разный уровень принятия.

 Мысли о том, что ни в чём нет никакого смысла, или отсутствие мотивации, существуют лишь до прихода голода.

 Нам всегда будет не хватать того, чего мало, и всегда будет надоедать, приводить в упадок или даже вызывать чувство отвращения, когда чего-то много.

 Почему меня нельзя было просто усыпить при рождении, покуда я никак не мог сопротивляться смерти и вообще иметь понятие о ней...

 Не нужно иметь какой-либо смелости, чтобы говорить “я!” и привлекать к себе внимание всячески, но смелость необходима абсолютно, чтобы отречься от этого самого “я” — стать никем.

 Современный мир дал технологическую возможность каждому показать себя и заявить о себе на весь мир с помощью интернета, и теперь мы вынуждены захлёбываться в творческом  поносе всех этих людей, ведь вся суть всех этих заявлений о себе, к сожалению, нацелена не на что иное, как на собственное восхваление.

 Продали. Всё продали! И даже честное слово честного человека, нравственные авторитеты, моральные ценности и прочее. Как говорится, “ничего святого не осталось”. Куда взор не кинь — всё с умыслом нечестным: разбогатеть да прославиться; не брезгуют даже за чужой счёт.

 Разговор со смертью — это беззвучный монолог в пустоту, это безуспешная попытка достучаться в туманные врата.

 Теперь же я совсем не понимаю... Если раньше в моих действиях по отношению к жизни была хоть какая-то логика, то теперь же всё совсем неопределённо. Я впервые чувствую себя бесцельным. Мне нет нужды что-то делать вообще. Я ни к чему себя не подталкиваю. Словно балансирую на тонком канате, ощущая постоянное некое напряжение, а никакого другого выбора нет. То ли это ловушка, в которую я сам себя загнал...

 Нам жизнь, собственно, для того и нужна, чтоб могли мы её опробовать — именно прожить. И ведь никто не знал, к чему каждого из нас приведёт судьба и куда она ещё может привести. Но оказались мы все каждый на своём месте, на том самом, что имеем сегодня с этим самым видением мира и этими мыслями, ощущениями, опытом и вообще этой жизнью, которую живём и о которой никак не могли никогда даже предположить. Как легко и просто слетели все наши шёлковые ткани иллюзий и представлений о самой жизни, представ перед очередным полотном, которое ещё только предстоит познать, если будет суждено. Прошлое кажется нам теперь таким далёким и совсем иным миром для нас, словно жили там другие люди — и жизнь была другая совсем, и чувства, и желания, и стремления иные, и то, как мы видели мир и себя в нём, словно все эти временные отрезки жизни проживал не один и тот же человек. Тут может сложиться впечатление, что человек — это некий проводник, через который просто протекает жизнь и приводит его тем самым

 Мир слишком патриархален, и женщине уготовили в нём роль прислужницы для мужчины; и в этом, казалось бы, не безосновательно, словно заодно, убеждают нас и все религии мира. Странно, почему кто-то дивится тому, что феминизм бывает так часто агрессивен? Но разве патриархат не такой же? Это владение миром особью определённого пола — равноправия мало. Женщину просто приласкали убаюкивающими сказками из уст мужчин, что роль женщины — следовать за мужчиной и слушать его во всём, и за этой поблажкой роль женщины уменьшилась; а может, её и вовсе просто запугали, что в итоге она стала не жить на передовой жизни, как мужчина, а стала жить за пазухой у мужчины, не зная своего собственного мира, — вынуждена подчиняться правилам тех, кто сильнее её, чтобы не лишиться и того, что есть. Это некое сплетение насилия и любви; а жизнь, вообще, — вещь грубая и неотёсанная, ласк особо ждать не приходится... но ведь так хочется!.. И за свою слабость приходится давать эту самую ласку. В итоге эта ласка стал

 Каждый бы при возможности заполнил собою весь мир, осуществил известное желание: чтобы о нём узнал весь этот самый мир — о том, что он существует, — и заявил бы об этом как можно громче. Было бы невозможно для нас, если бы мы были никто, ведь раз никто, значит, и ничто, а это — противоположность жизни. Но ни одно живое существо не будет ограничивать себя целенаправленно: это происходит только тогда, когда существо насыщается. Удовлетворив свои естественные потребности, больше нет смысла двигаться дальше: цели достигнуты. Человек в этом плане не исключение, он также умирает частично, даже если тело его ещё живо. Насыщение жизнью и есть смерть; но если взять в расчёт новоиспеченного человека, совсем юного, который, пытаясь влиться в этот мир, умирает прежде своего насыщения, то смерть его будет более значима, чем смерть насыщенного, поскольку полна неутолённой жажды. Но в тоже время прийти к своему насыщению хоть и, казалось бы, естественная цель, но не самая главная; если возникает сам

 Пожалуйста, не спрашивайте меня ни о чём, ведь я всё равно ничего не знаю.

 Никогда не знаешь, где и как настигнет смерть. Человек же будет искать во всём виноватых, словно смерть не случается сама по себе, а всегда является чьей-то ошибкой или попустительством. Он не может до конца в это поверить и смириться с этим, потому что не имеет достаточного представления об этом, а верить в смерть, казалось бы, бессмысленно: это самый очевидный факт, потому и хочется от него забыться. Человек же столь хрупкое существо, что смерть его способна пронзить всегда и везде, все условия для этого созданы уже изначально и заложены в этот мир.

 Я есть случайность в неизвестном, вынужденный быть и сгинуть в ничто через умирание.